Голод

Я помню как в детстве схлопотал подзатыльник от бабушки за то, что выкинул хлеб в мусорник. Со словами:

- Шо ты творишь, изверг? Голода не знаешь - жри подонок, до конца!!!

Легкая рука Надежды Филипповны по касательной взорвала мне волосы на макушке.

Обиделся тогда, но и сейчас хлеб мне выкинуть трудно. В школах часто выедали мозг по этому поводу - приводя в пример ужасы блокадного Ленинграда, но были и те, кто на собственном желудке выжил в голодомор на Украине. Этих стариков выдавала паническая искорка в глазах. О том как себя надо вести и почему - рассказывали на улице - незнакомые нам, малолетним дворовым рыцарям - проходящие мимо люди в возрасте.

- Не разбрасывайтесь едой! Я своих детей из авоськи жрала!

Короче хватало этого перепуганного дерьма сплошь и рядом. Пищу, у порядочных и интеллигентных людей выкидывать было западло.

1999 год. ПГТ Стрижавка. ВВК 81. Строгий режим.

В зоне хлеб - подзорная труба в буханке которого осевшая внутренность так и не сваренной мякоти и подгоревшая корка держащая форму кирпича. На утро капуста. В обед капуста с водой. На ужин капуста. Запах от "хмыря" стоял такой, что парнокопытные, из тех шо приводили на убой ради мяса которого никто кроме шефа столовой, козлов и некоторых блатных в шнифты не узревал - убивали копытами мужиков и метались потом по лагерю с диким криком в мычании приговоренных к пытке жить вопреки аромату смерти.

Картина: Большой локальный сектор готовится на обед. Загодя час у решетки сектора выстраивается пучками тысячная толпа осужденных, в руках у них "весла" а на груди, вперемешку с нацистскими крестами отрицал по жизни и эполетами участников бунта - висят на самодельных шнурках баночки и кастрюльки. Толпа давит первопришедших...

Стоит фенево-говорливый туман изголодавшегося абсюрдадаизма речи.

- Маркитанка ты двурыльная, шо там дают сегодня, мама не писала? Лучка подкинешь до хавчика?

- Сышь ты ебун косоголовый, зеленкой лоб твой помажут суки красные, тогда и познаешь чем в аду кормят. Нема лучка, брааат.

- Я со свиданки выйду - ко мне не подходи, рот твой - мошонка гнилая.

- Акриды жри чепушенция и дикий мед перхоти подзалупной.

Внимание!!! - это кричит "попкарь с линды".

- Открываем!

Когда большая локалка жрет - вся смена мусоров собирается прикол держать и ставки ставить.

- Я на Вареника ставлю! - А я на "прошляка" - кричит начальник войскового наряда Вова Футболист. Сын его, Футболист младший, пожирающий мои книги привезенные со свободы мамой - пачками и работающий в семейной спайке с папой ставит пачуху сигарет на Мишу Людоеда, сидящего за человечину в банках.

Врачи с "креста" тоже выходят. На предсказуемый случай слетаются шо куры для ебли. Ведь так бывает, что то задавят кого по дороге которую осиливает ломящийся, то в решетку вдавят зека, до кровавого фарша из ушей.

Первый, кто долетает до ручки - спотыкается о двери и его вбивают в косяк. Ломается ключица, грудь и левая рука, лопается алюминиевая кастрюля. Фаворита воруют в сторону санитары.

Гы-гы-гы!!! Нейобанных подтаскивай - йобанных оттаскивай!!! - шутят из орды желающих покормится отроков.

Начинается очередь к окошку с подачей. Стоят порядочно. Ставших во второй раз - жестоко унижают там же - физически и морально.

- Куда полезла? Крыса дырявая? Ты же только стояла, пидорша?

- Та не... Я только вот... - оправдывается крыса и ее с мелодичным пиздецом, хуярят банкой по ебалу.

Петухи и обиженные по беспределу имеют отдельное окно для подачи пищи, отдельную посуду и более чинное поведение.

- Смотрите, мужики, люд производственный! - орет на нас попкарь-великан Миша Контуженный - куры и те ведут себя интеллигентно, где ваше хорошее поведение?! - ржет.

А потом подканала в лагерь на полуспущенных калоточивая мадам дизентерия. Пукнул и умер мой друг - стоя на параше, справляя малую нужду.

Положенный процент смертности возрос в десятки раз. начальство, опасаясь лишится должностей - исправило ситуацию как могло. В зоне ввели карантин. Повысили пайку капусты и лишили нас последнего: запретили длительные свидания. Зато отменили ограничения в тридцать килограмм на продуктовую передачу.

Приехала мама. Мы долго говорили с ней через двойное стекло в черную трубку телефона.

- Ну как кушаешь?

- Хорошо кушаю. Передачу растягиваю ровно до приезда.

- Я опять тебе много привезла, еле дотащила, люди помогали, не знаю или примут.

- Теперь все примут.

- Ну да, я слышала, что разрешили, а вот пока ехала - переживала.

- Не переживай. Как Люда?

- Ждет тебя...

Пока домой передачи нес - конь помогающий кусок колбасы съел. Его вечером за крысятничество так били, так били, что он умер даже утром. Его передачу - семейник уже забрал. Его, "коня" того мама, отдала то, что привезла - друзьям, которые в последний путь не то, чтобы не проводили, а еще и сами хуярили насмерть, ибо правильно так и по закону воровскому. Люди - с большой буквы. Так называется настоящий бродяга и преступник.

- Ну шо там нам наша мама привезла? - интересуется семейник мой, Рома Тарзан - человек из детдома.

- Спасибо твой маме! - говорит человек с вагиной на месте рта по малолетсву проколовшем зубы - друг "семьи" нашей Буба Винницкий.

Через неделю 120 килограмм еды нет как и не бывало.

Голод.

И это не тот людоедно-блокадный, которого не знал я, да и знать мне по духу моему скудному от бога данного - по жизни не положено, а вот такой как есть - голод душевно-анальный по поступку человеческого прощения, голод хитровыебанного духа по честности и общению не токмо ради жратвы а и во имя литературы да ради с умным попиздеть.

Подарок на день рождения: Пара носков и заварка чая.

Уделить внимание братьям по движнякам, каждому: Кружка гречки, луковица. Кусок сала, пачка сигарет без фильтра.

Уделить внимание смотрящему: Ништячки сладкие. Пачуха америки. Хорошего чайку.

Подношение положенцу: Кулек с лучшим.

Общее: десять пачек сигарет. Кило чая.

Черное: Как душа даст. Но душа зека щедра от страха. Чаще за счет родителей, реже за счет собственной игры.

Голод, это не когда сводит желудок, заворачиваются кишки от домашнего или рвота красным говном после куска жженого хлеба. Нет.

Голод это когда ты в свои вичинфецированные восемнадцать забираешься на чердак режимного барака с простыней в руках и там, низко рыдая в высоко поставленную балку - выходишь за рамки возможного, в очередной раз говоря себе:

- Они умрут сегодня, а я не сейчас.

Сдаешься, идешь варить ширево, базарить за общее, вершить судьбы ослабевших, выживать наперекор тому, что есть существование.

Пхнуть по жизни идешь. И так хочется кушать, что даже поговорить не с кем.

Голод-голод-голод...